…
Мы вошли в дом, как в машину времени, внутри был самый обычный деревенский домишко, второй половины прошлого века. Печка, у них тут не котел, пусть даже на дровах, у них — печка. Ничего себе, экономия до маразма? Хотя нет, это ведь новострой, это не наследство лесника-отшельника или охотника. Ерунда какая то. Хотя, какое мне дело — я тут не живу и не работаю.
Пока грелся чайник, мы перекинулись с хозяйкой парой фраз о погоде, перспективах на зиму и я не удержался и все же спросил, что за животных тут они содержат. Ответ вполне соответствовал этому дню парадоксов.
— Даже не знаю, врядли какие то особые, обычные, я не занимаюсь зверями, не могу ответить. Я не особо стремлюсь к общению с ними, а они со мной, к счастью. Мирно сосуществуем, так сказать.
— Но… Заповедник же — предполагает фауну, причем редкую, особую. Как же так?
— Совсем не обязательно, заповедники бывают и радиационные, например.
— Знаю, но тут фон в пределах нормы, так что мимо. Хотя понимаю — работа есть работа.
— Не надо додумывать, все равно не угадаете, повезет — сами все поймете, или не повезет, как посмотреть.
Вот примерно за такой захватывающей беседой мы выпили по чашке чая, и потом я занялся делом, дровами, как они есть. Дров не колол я довольно давно, завтра наверняка будут ныть и плечи и руки, да и наплевать, раз взялся за гуж. А Евгения Валентиновна (так звали коллегу) — осталась в доме возиться с какими-то отчетами.
Монотонный труд и повторяющиеся движения отлично подходят для того, чтобы освободить голову от контроля процесса и подумать, например о Заповеднике. Значит это не страусы и не другая экзотика. Тогда что? Смотритель не занимается вопросами фауны, и, судя по всему, флоры. Тогда чем занят смотритель? Аномалии. Боты. Пусть так, но как то не очень она подходит на эту роль, тут я верю своей интуиции. Да и не слышал, чтобы женщины у нас этим занимались, учитывая специфику местности и другую антисанитарию с радиацией. Ботаники — те да, приезжали, бывало и женщины тоже, но они тут не живут, бывают наездами, замеряют свои кустики и травинки и быстро уезжают, и это правильно, нормальным людям тут нечего делать, даже из института леса или радиологии сельского хозяйства. Здоровье — оно дороже, его не купишь. Не похоже, что ей тут неуютно, значит работает тут давно, привыкла. Отчетов прилично пишет, значит обходы делает, заборы и анализы. Чего? Болота? Багны? Может и так, тут на руку ее рост и вес — легкая, как ребенок, проскочит там, где обычный человек завязнет, тем более крупный мужик. Да и женщины осторожнее, не лезут в безнадегу. Но все равно не складывается это все в картинку. Да и не утащит она образцы, например, или спил дерева, хилая слишком. Тогда чем или кем она тут занята?
Завязнув в циклических «Что? Зачем?», я в тайне от себя нарубил и сложил под навес уже прилично дров, и можно было выдохнуть, вообще на сегодня закончить с субботником — смеркалось. Может пройтись по окрестностям, хотя бы немного? Нет, плохая идея, местность незнакомая, мало ли что. Это не делается в лоб вот так, даже если квадрат числится «спокойным». Лучше поесть и сидеть у печки, пить чай с хозяйкой, как и полагается людям осенними вечерами, а не болтаться по просекам или, что хуже, по болотам. Хотя, насколько я успел понять, с просеками тут похуже, а вот с болотами получше, чем у меня там.
— Валерий Борисович, бросайте это дело, хватит.
— Я на сегодня закончил, завтра продолжу, если вы не против.
— Не против, вот там у меня есть душ, я вам дам полотенце.
— Ага, спасибо, душ — это отлично.
Еще бы не отлично — одно дело когда я сам на сам, и совсем другое, когда в доме женщина, пусть даже сотрудница. Мы хоть и лесные, но люди, приличия имеем.
Я вошел в дом и даже замер на полсекунды — судя по тому самому ощущению чужого пристального взгляда, Арсений перебрался и сюда за мной, вот паразит шерстяной. А может у нее свой Арсений? Или Порфирий, например. Сейчас и проверим.
— Кот, я знаю, что ты здесь!
— Я тоже знаю, что ты здесь, незачем орать. И я не кот.
Голос был не Арсения, это точно. Другой, незнакомый, интонации и «возраст» голоса, если можно так выразиться были тоже другими. Этот, кто бы он ни был — был старше, намного старше. Понятно, в каждом доме — своя «сущность», или как там они себя величают. У меня — кот. У нее… Не кот. Но тоже интересный типчик, наверное. Плошку с какой-то едой у печки я видел еще утром, не придал значения, мало ли какую животину прикармливает, голодной мелочи тут много, хотя «плошка» — это номинально, вполне приличная миска, для взрослого. Но мой кот тоже не из блюдечка «молоко пьет», так что размер не имеет значения.
Это все в голове промелькнуло, пока я поворачивался в сторону говорившего, к печке. Увидел, первая мысль была, что это крыса, очень большая крыса-мутант. У меня кот, а у нее тут, значит, крыса. Размером покрупнее Арсения, как показалось. Животное сидело у печки, при том, что только что там никого не было, я же проходил как раз мимо.Теперь вот есть. Нет, существо не было крысой все же — явно антропоморфно, пропорции лап, например, у крыс другие. А вот хвост был явно крысиный, голый. Да и голова и морда очень были похожи на крысиные. Так мы смотрели друг на друга недолго совсем, пару секунд, потом вошла Евгения Валентиновна и прояснила ситуацию.
— Чего ты хулиганишь? Уймись, кто разрешил высовываться при посторонних? Что за манеры?
Это она не мне высказала, это она ему — существу. Оно кинуло косой взгляд на меня, что-то проворчало и просочилось куда-то под печь.
— Не беспокойтесь, Пилат безопасен, просто иногда с ним случается — хулиганит, такая уж порода.
— Пилат — это ругательство, то что я подумал?
— Нет, имя, его имя.
Она рассмеялась. Действительно, нормальное имя для крысы-переростка — Пилат, Понтий Пилат.
— Крысу имя идет, несомненно. А у меня вот кот, Арсений. Но он не кот — он сущность, так и говорит.
— Он не крыс, он — меша.
— Кто? Что такое меша? Помесь?
— Сам ты помесь и крыса. Крысиная помесь! — это уже из под печки.
Я пожал плечами, и попросил таймаут на ужин, чай и покурить. И на «покормить кота», то есть мешу. Это самое правильное, что можно сделать в подобной ситуации, я так думаю. А заодно я попросил у хозяйки краткую лекцию на тему «Как тут себя вести, чтобы тебя не съели и не испортили твои тапки»
Вот примерно таким образом и выяснились суть и назначение Заповедника — это и был заповедник в прямом смысле слова, но не столько животных и птиц, хотя тут было прилично краснокнижных, сколько для существ вроде меши. В какой то степени они тоже боты, но намного ближе к живым биологическим объектам, чем «мои». Они, скорее, как Арсений — могут взаимодействовать, некоторые могут общаться, некоторые могут быть опасны. А некоторые — непостижимы на данный момент. И их всех пасла Евгения Валентиновна, смотритель. Пока я не понял особо, как она вообще сумела найти контакт с ними. Она не выглядела как ученый-этолог или хотя бы как кинолог, и не было характерных «профдеформаций». Наример она не сказала меше — «На место!» Или «Фу!»
Мне предстояло, вероятно, кой-чему научиться тут. Пожалуй не стану слишком быстро разбираться с дровами, я уже и сам заинтересован тут задержаться. А пока что я вспомнил почему-то байки Вити-Виталика, особенно момент с этим новым страдальцем, который зачем-то решил освоить дактиль. Что-то начало становиться на свои места, там, у меня в голове.
И я уже доволен, что захватил с собой достаточно громоздкие болотники, все в кассу, все в тему.